Отважные иракские военные спасли 4-летнюю девочку, оставшуюся без родителей, когда боевики Даиш убили всю ее семью в Мосуле
СОТРУДНИКИ ЖУРНАЛА «Unipath»
Битва за Мосул была в самом разгаре, когда передовой край 36-й механизированной бригады 9-й бронетанковой дивизии Ирака попал под огонь снайперов Даиш, засевших в многоэтажном здании госпиталя в квартале Занджили. Из здания госпиталя просматривались городские дороги, что позволяло террористам мешать продвижению иракских войск и стрелять по городским жителям, пытавшимся покинуть город.
Иракские бойцы заметили группу из примерно 150-200 гражданских лиц – в основном женщин и детей – суетящуюся в переулках, пытаясь найти безопасное место. Иракские командиры немедленно отдали приказ: «Прекратить огонь! Дайте пройти гражданским лицам!»
Боевики Даиш, однако, не обладали подобным состраданием. Из своих снайперских бойниц и укрытий террористы открыли огонь по убегающим семьям, безжалостно убивая женщин и детей. В течение нескольких минут они убили всех. «Мы были в шоке, когда террористы внезапно обратили оружие против этих невинных людей», — вспоминает командир подразделения генерал-майор Мустафа Сабах Алазави.
Спустя полчаса после совершения террористами этого преступления иракские военные заметили, что один из детей в горе трупов двигается. Это была девочка, которая нашла укрытие под пропитанной кровью абайей своей матери, а вокруг лежали ее убитые отец, сестры, тети и дяди. Она была единственной, кто выжил, и дрожала от страха и холода. Вскоре генерал Мустафа и его бойцы узнали, что этой маленькой осиротевшей девочке было всего 4 года, и звали ее Таиба.
Несмотря на очевидную опасность, связанную с попыткой спасти девочку – боевики все еще занимали здание госпиталя, что давало им тактическое преимущество – генерал Мустафа и его бойцы разработали детальный план спасения девочки любой ценой. «Я отдал приказ о выдвижении вперед танка «Абрамс» и бронемашин и об открытии плотного огня, чтобы подавить огневые точки противника. Я также запросил воздушную поддержку коалиционных сил. В составе нашего подразделения были военные медики из американской неправительственной организации… Когда мы приблизились к груде тел, мы установили дымовую завесу, чтобы не дать снайперам вести прицельный огонь. Мы быстро вытащили маленькую девочку, убедились, что больше нет раненных, и отъехали от этого места на бронемашинах».
Бойцы с трудом справлялись с осознанием того, какой ужас пришлось пережить этому ребенку, лежащей в окружении убитых членов ее семьи. Ее окровавленная одежда и ужас и горе в ее глазах просто разрывали душу. «Когда бойцы вынесли ее из броневика, мы впервые внимательно ее рассмотрели, ее одежда была пропитана кровью, а сама она была в шоке от пережитого. Когда я взглянул в ее невинные глаза, я уже больше не мог контролировать свои эмоции. Думая о ее погибшей семье, я заплакал, сам даже не замечая этого, — вспоминает генерал. – Я был с ней в штабе бригады пять дней, умоляя ее съесть хоть что-нибудь и пытаясь насильно кормить ее. Но каждый раз, когда мы пытались покормить ее, она сразу начинала плакать. На третий день я покинул штаб на рассвете, а вечером она ждала меня, поздоровалась, когда я вошел, и согласилась покушать вместе со мной. Я неописуемо обрадовался такой перемене к лучшему, и мы вместе покушали; так начались наши отношения как отца и дочки. Я дал ей все необходимое и относился к ней как к своей дочери, мы стали настолько близки, что она соглашалась принимать еду только из моих рук.
Но мы участвовали в жестоком сражении, в штабе было много оружия, а бойцы не в состоянии дать тепло домашнего очага или заменить семью. Именно поэтому я попросил одну семью, проживавшую неподалеку от месторасположения штаба, позаботиться о девочке. Умм Айман оказалась той женщиной, которая добровольно согласилась проявить заботу о девочке как о своей дочери и заменить ей погибшую мать».
Однако, по вечерам генерал Мустафа продолжал ужинать вместе с девочкой в штабе. В один из таких вечеров он заметил что-то, что встревожило его. «Хотя она и согласилась поесть, съела она очень мало, ее животик начал вздуваться, поднялась температура. Я попросил совета у Виктора Макса, директора американской некоммерческой организации под названием ACB. Организация отправила ее в госпиталь в г. Эрбил, где она пробыла неделю. После того, как ее состояние улучшилось, она вернулась обратно и прожила с нами три месяца, став центром внимания всех бойцов, которые играли с ней и окружали родительской заботой. Она делилась со мной своими радостями и горестями, своими победами и неудачами. Я был ее «папа», со мной она чувствовала себя в безопасности. Я обеспечивал ее и принявшую ее семью водой и продуктами, в которых они нуждались».
Щедрость Умм Айман прекрасно иллюстрирует иракское гостеприимство. Вот, что она рассказывает: «В то утро я услыхала стук в дверь, а когда открыла, то увидела генерала Мустафу Алазави, командира расположенной неподалеку бригады. У него на руках была девочка, о которой говорил весь город после того, как ее спасли героические бойцы 36-й механизированной бригады. История этой несчастной девочки наполнила наши сердца состраданием и болью. Преступления Даиш против человечности, включая убийство семьи этой девочки, просто беспрецедентны и не имеют ничего общего с исламом. [Алазави] сказал мне: «Умм Айман, я слышал много хорошего о твоей семье от твоих соседей, и я знаю, что лучше тебя никто не позаботится об этой девочке. Ты знаешь, что мы военные, и что мы не сможем проявить столько сострадания и заботы, сколько сможет проявить мать. Я надеюсь, что ты поможешь мне».
«Я улыбнулась, и мы продолжили разговор. Мне было приятно слышать то, что сказал генерал и, глядя на Таибу, я поняла, что ей нужна мать. Я тут же приняла ее к себе. Ее одежда была окровавленной и обтрепанной, а в волосах была грязь и засохшая кровь. Она молча плакала, а в глазах ее был ужас. Я принялась купать ее, чтобы смыть кровь и грязь с ее тела, а затем переодела ее в новую одежду. В конце концов она немного оттаяла. С этого момента мы стали друг другу как мать и дочь. Бойцы генерала Мустафы приносили нам одежду и продукты, чтобы мы могли кормить ее, несмотря на нехватку продовольствия и воды из-за проходивших в городе боев. Я никогда не видела мужчин более щедрых и смелых, чем сыны нашей героической армии. Они оплакивали ее горе, старались заботиться о ней, как только могли. Каждый день они приносили ей сладости и спрашивали, нужно ли ей что-то еще. В их присутствии меня переполняла радость и гордость».
Генерал Мустафа начал поиски родственников девочки, поскольку понимал, что после всего, что она пережила, ей была нужна любовь и забота, которую могли ей дать только члены семьи. «Несмотря на то, что мы знали, что ее отец, мать, братья, тети и дяди были убиты в тот день, и что никто из ее семьи не уцелел, я все еще продолжал надеяться. Я ходил с ней по кварталу Занджили в надежде найти кого-нибудь из родственников. Мы разместили ее фотографию на листовках и на страницах социальных сетей. Я готов был удочерить ее, такую же готовность выразили и многие другие бойцы бригады, но я понимал, что только ее собственная семье сможет дать ей тепло и ласку, которые были ей так необходимы». Вспоминая те дни, генерал смахивает набежавшие слезы.
Одновременно с ним Умм Айман также разыскивала среди соседей кого-нибудь, кто знал Таибу. «Вместе с ней я ходила к моим соседям, которые не покинули город, и спрашивала, знают ли они каких-либо ее родственников. Когда я получала какую-то информацию, я об этом рассказывала генералу Мустафе, который навещал нас каждый вечер, возвращаясь после боя. Все соседи хотели помочь этому ребенку».
Тем временем генерал Мустафа продолжал помещать историю Таибы и ее фотографии в социальных сетях и иракских агентствах новостей и продолжал стучаться в двери жильцов квартала Занджили в надежде, что кто-то-опознает девочку.
«После того, как Таиба прожила с нами три месяца, она привыкла к жизни среди военных. Повара на нашей штабной кухне знали ее любимые блюда и всегда спешили приготовить то, что она просила. Она начала смеяться, гримасничать и играть с ними. Семья Умм Айман очень полюбила ее. Мосул был освобожден от мерзости терроризма, но в моем сердце каждый раз появлялась грусть, когда я смотрел на Таибу и видел в ее глазах страх перед будущим. Я был уверен, что мы в этом городе останемся ненадолго и отправимся сражаться в другие города. Смогу ли я взять Таибу с собой, и захочет ли она жить с другой семьей на новом месте?
И тут со мной связалась одна семья из провинции Дийала; они сказали, что приходятся родственниками тети Таибы. Муж тети приехал из Диялы в Мосул (преодолев расстояние в 400 километров), чтобы встретиться со мной. Я сразу не захотел отдавать девочку, поскольку мужчина не представил никаких официальных документов, а также и потому что Таиба вела себя с ним так, как будто видела его в первый раз. Когда я отказался отдать девочку, то ко мне пришел один из шейхов племени Изза, к которому я принадлежу и к которому принадлежала мать Таибы. Он знал ее семью и смог дать мне дополнительные подтверждения. Однако, несмотря на все мое уважение к нему и признательность, я отказался отдать девочку до тех пор, пока она не опознает членов этой семьи. Я согласился на то, чтобы ко мне приехали тетя и бабушка Таибы, чтобы посмотреть, узнает ли их Таиба. И действительно, обе женщины проделали нелегкий путь от Дийалы до Занджили и прибыли к нам в штаб.
«Когда Таиба посмотрела на свою бабушку, она узнала ее, обняла ее и долго плакала у нее на руках, так как будто бы она жаловалась и ругала их за то, что они оставили ее одну так надолго. Тогда я убедился, что это действительно члены ее семьи и почувствовал огромное облегчение. Я благодарю Бога за то, что мы смогли спасти эту девочку от смерти от рук убийц и что мы не оставили ее бродить по улицам Мосула, где ее могли бы убить. Защитив дочь нашей родины, мы сохранили свою честь воинов».
Таиба сейчас живет со своей бабушкой и выглядит довольной. Генерал-майор Мустафа постоянно с ней связывается и надеется, что ее дальние родственники в состоянии дать ей материнскую любовь, ласку и психологический комфорт, который позволит ей забыть все недавние ужасы. Тем временем, история о спасенной девочке дошла до иракских СМИ.
«Один журналист поинтересовался у меня, как мне удавалось сочетать мои обязанности командира с моей привязанностью к ребенку и заботой о нем. Я ответил ему, что мы иракцы и что мы сражаемся за этих людей – за наших людей – и что мы глубоко переживаем, когда видим, как проливается кровь невинных. На долю этой девочки выпало так много; история ее трагична. Как иракцы, мы не можем оставаться равнодушными к несчастьям этой невинной девочки. Я уходил на линию фронта каждое утро и возвращался каждый вечер, ее приводили ко мне, и мы вместе ужинали. С Божьей помощью я смог заботиться о ней и в то же время выполнять свои обязанности командира на поле боя».