Весна для молодежи

Четыре основных фактора привели молодежь к разжиганию Арабской Весны

Иен Гарнер, Уильям Гудйер, Джеффри Пэйн, Кип Уиттингтон, Майкл Уильямс/Центр стратегических исследований Ближнего Востока, и Южной Азии

Арабская Весна изменила многие представления среди аналитиков и политиков в отношении Ближнего Востока и Северной Африки. Один значимый ряд предположений касался арабской молодежи. До Арабской Весны, молодежь или выносилась политиками, считавшими ее слишком дезорганизованной и незаинтересованной, чтобы быть активным участником политического процесса, за скобки, или они видели в ней растущую угрозу, монолитный блок, идущий к радикализации экстремистскими движениями. Тем не менее, если Арабская Весна что-то и продемонстрировала, то только тот факт, что молодежь весьма непредсказуема и крайне сложна для характеризации.

Арабская молодежь сформировала Арабскую Весну и была сформирована Арабской Весной. Молодые люди реагировали на свои первоначальные победы различными путями и вели свои страны в самых различных направлениях. Тем не менее, имеется несколько общих вопросов, с которыми столкнулось молодое население арабских стран в ходе арабских революций. Четыре ключевые темы или вовлекали молодежь или создавали для нее проблемы на этапе революции. Этими темами были демократизация, социально-экономические условия, радикализация и культура.

Демократизация

Присутствие значительного поколения молодых людей влияет на развитие и стабильность демократизации. Хотя у молодых поколений наблюдается тенденция поддерживать демократические институты, их склонность к политической перемене способствует конфликту и нестабильности. Иными словами, молодежь может инициировать демократическую реформу, но также может нарушать ход развития демократических институтов.

Одной из возможных причин этого является тенденция к тому, что идеология воздействует на значительные группы молодежи. Это особенно видно в регионе Ближнего Востока и Северной Африки (MENA). В Египте, Сирии, Тунисе, Ливии, Йемене и других странах региона, молодые активисты воспринимают новую и зачастую радикальную политическую идеологию. Неудовлетворенное желание этого большого молодого населения участвовать в политическом процессе способствовало восприятию новых политических идеологий. Полем их действия становится улица, их структуры являются популистскими по ориентации, и их стремления направлены к изменению статус-кво. Поскольку молодежь в этих странах концентрировалась на обретении доступа к политическому процессу, в целом, она выражала предпочтение (хотя и не во всем) к демократической политической системе.

Неудивительно, что эффективно мобилизованная и идеологически мотивированная молодежь может представлять существенную угрозу стабильности государства. Если режим не является достаточно прочным или гибким для противостояния этим проблемам, то он рискует столкнуться с политической реорганизацией (как в Тунисе) и даже с крахом общества (как в Сирии).

Характерным является случай Египта. Семьдесят процентов его населения моложе 34 лет и, после колебаний в рождаемости во время эры Хосни Мубарака рождаемость в Египте подскочила в 2012 году до 32 на 1 тыс. человек населения, что является возвращением к уровню, отмечавшемуся в 1991 г.

Социальная экономика

Молодежь является значительным сегментом рабочей силы и обеспечение ее рабочими местами и экономической самостоятельностью имеет решающее значение для обеспечения социально-экономической стабильности. Регион MENA исторически отличается плохим обеспечением этого населения. Образованная молодежь заканчивает учебные заведения, чтобы столкнуться с застойной экономикой и сокращающимся рынком рабочих мест. Около 87% безработных в Египте – это люди в возрасте от 15 до 29 лет. Даже богатые нефтью страны Залива сталкиваются с серьезным кризисом в области безработицы среди молодежи.

Значительное молодое население с низкими перспективами на трудоустройство и избытком свободного времени находится в соответствии с радикализмом и уличными протестами. В прошлом, страны региона MENA использовали трудоустройство, субсидируемое государством, для решения этих проблем. Однако такая модель более не применима просто из-за существующего числа молодежи в рамках далеко не выдающегося экономического положения. Субсидии на энергию в регионе особенно огромны, соответствуя половине мировых расходов такого типа. Вместо этого, страны оказались в порочном кругу, где правительство не может позволить платить субсидии или предоставлять работу, но также и не может избавиться от такой политики из опасения спровоцировать еще больше протестов и смуты.

Например, одна только демография не может объяснить нестабильность, потрясающую такие страны как Египет. Однако очевидно, что демографические искажения в Египте, как и плохая экономика, являются решающим фактором в исходном бунте и продолжающемся брожении.

Радикализация

Имеют ли демографический приоритет молодёжи тенденцию к экстремизму? Ответ остается неясным. До Арабской Весны, здравый смысл говорил о том, что безработица и отчуждение приведет молодых людей, в частности, к незаконной деятельности и экстремизму. В исследовании «Конфликт поколений? Демографический приоритет молодёжи и политическое насилие», проведенным Хенриком Урдалом, изучалась предполагаемая корреляция и заключение гласило, что «сравнительно большие демографические приоритеты молодёжи связаны со значительным ростом риска локального вооруженного конфликта, терроризма и бунтов/демонстраций». Дополнительные причины, приводящие к насилию, включают «социальный прогресс, амбиции и стремление к уважению», – указывал социолог Гуннар Хейнсон.

Все же, относительное отсутствие насилия во время Арабской Весны, не считая такие исключения как Сирия и недавние события в Египте, противоречит этим теориям.

В некоторых анализах исключалось представление о демографическом приоритете молодёжи как о «бомбе замедленного действия». Стефани Шварц, автор Молодежь и пост-конфликтная реконструкция: агенты изменения, утверждала, что «формой возникновения этих движений было широкое, децентрализованное, популярное участие», состоящее из широкой смеси молодых людей с «различными интересами и целями».

Предпочтение молодыми арабами мирных демонстраций, даже перед лицом репрессивного насилия, опровергает правомерность утверждения экстремистов о том, что политическое изменение в арабском мире возможно только через насилие.

В то время как молодежные движения могут не приводить к непосредственному насилию, очевидно то, что экстремисты ищут разочарованную, не полностью трудоустроенную молодежь для осуществления своих требований. Безработная или частично трудоустроенная молодежь постоянно пополняет ряды террористических организаций, которые предлагают оплату за лояльность.

Культура

В регионе MENA, демографический приоритет молодёжи оказывает культурное воздействие на общество на многих уровнях. Для молодых людей в возрасте от 15 до 29 лет, главной претензией, по словам Рагуй Ассаада, профессора университета Миннесоты, является невозможность «превратить свое образование в продуктивную работу». Демографические приоритеты молодёжи имеются в других регионах, таких как Юго-Восточная Азия, но отсутствие рыночных возможностей для молодых людей делает этот приоритет особенно мощным в арабских странах. В Египте, безработица среди выпускников колледжей в десять раз выше, чем среди лиц без высшего образования.

По словам Джека Голдстоуна, профессора университета Джорджа Мэйсона, быстрый взлет высшего образования перед английской и французской революциями вызвал у многих неверие в государственную власть, когда люди не могли найти работу, которую бы они сочли соответствующей своему статусу.

Эта схема повторялась в регионе MENA в течение 90-х и начале 2000-х годов, особенно среди женщин, число которых в университетах, по данным ООН, превышает число мужчин в двух третях ближневосточных стран. По словам Хафеза Ганема из Бруклинского Института, «участие женщин на ранке труда составляет только 25%». Несомненно, что такое расхождение между достижениям в области образования и трудоустройством было фактором, способствующим участию женщин в революционных движениях.

В регионе, где существует сильная культурная тенденция уважения старших, молодежь часто чувствовала себя устраненной из политического процесса, в котором преобладают более старшие члены общества. В то же самое время, культурное вознаграждение, которое арабское общество давало за образование, усугубляло социальное напряжение, когда это хорошо образованное молодое поколение сталкивалось с сокращающимися экономическими возможностями. Это особенно относилось к женщинам, тем самым еще больше раскалывая общество. Главной проблемой для растущего молодого поколения в регионе MENA будет примирение их идей, желаний и надежд с культурными нормами их общества.

Заключение

Пока Арабская Весна продолжает разворачиваться, арабское молодое поколение, вероятно, будет продолжать оставаться главной движущей силой в демократизации, социальной экономике, радикализации и культуре региона MENA. Хотя пути, которыми молодежь осуществляет перемены, будут весьма различными в разных странах, эти темы вероятно будут оставаться весьма применимыми к молодежи региона и весьма вероятными источникам политической мобилизации и объединения.

Примечание авторов: Взгляды, выраженные в этой статье, не представляют собой официальной политики или позиции Национального университета обороны, Министерства обороны или правительства США.

Источники: «Конфликт поколений? Демографический приоритет молодёжи и политическое насилие», Хенрик Урдал, International Studies Quarterly, 2006, Том 50, # 3607-629; «Углубляющаяся пропасть: инициатива общественного и частного сектора и реальность результатов трудоустройства молодежи», семинар Центра по исследованию зоны Залива, Кембриджский университет; «После Весны: сбалансированный экономический рост в арабском мире», Хафез Ганем, Бруклинский институт, январь 2013 г.; «Борьба «демографического приоритета молодёжи», Лайонел Бинер, Совет по иностранным отношениям, апрель 2007 г.; «Демография арабского протеста», интервью с профессором Рагуй Ассаадом, Факультет общественных отношений Хэмфри, Университет Миннесоты, февраль 2011 г.; «Половина шанса: молодежные приоритеты и переход к либеральной демократии», Ричард П. Синкотта, вып. 13, 2008-2009, Центр Вильсона, Отчет по программе экологических изменений и безопасности; «Ближний Восток и Северная Африка: определение предстоящего пути”», и «Субсидирование энергии на Ближнем Востоке и в Северной Африке: уроки для реформы», Отдел Ближнего Востока и Центральной Азии, Международный валютный фонд; «Женщины Ближнего Востока опережают мужчин в образовании, но отстают в трудоустройстве», Катриона Дейвис, CNN, июнь 2012; «Политика молодежного приоритета: от исламского активизма к демократической реформе на Ближнем Востоке и в Северной Африке», Лейла Остин, Школа передовых международных исследований, Международная политика, Том XXXI, # 2 (лето-осень 2011); «Сейсмический сдвиг: понимание перемен на Ближнем Востоке», Центр Генри Л. Симсона, май 2011; Агентство США по международному развитию; «Молодежь и Арабская Весна», Стефани Шварц, Институт мира США, апрель 2011.

Недовольство молодежи подогревает сирийскую гражданскую войну

ИЕН ГАРНЕР, УИЛЬЯМ ГУДЙЕР, ДЖЕФФРИ ПЭЙН, КИП УАЙТТИНГТОН, МАЙКЛ УИЛЬЯМС/ЦЕНТР СТРАТЕГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА И ЮЖНОЙ АЗИИ

Революции, происходящие повсеместно на Ближнем Востоке и в Северной Африке (MENA) обычно характеризуются в средствах массовой информации и правительстве как результат широкого распространения радикализма по региону. Безусловно, революция является радикальным актом, осуществляемым лицами с бескомпромиссными идеями. Но нельзя забывать, что каждая революция внутри MENA произошла только после того, как граждане пытались и не смогли добиться умеренных реформ. Таким был случай Сирии.

Первые признаки нестабильности появились весной 2011 года, когда активисты, в большинстве своем молодежь, вышли на улицы с призывом к большей политической свободе и экономическим возможностям. На эти демонстрации, массовые и децентрализованные, режим президента Башара аль-Ассада ответил применением насилия. Этот режим, в котором доминирует алавитское меньшинство, управлял многонациональным населением, уже восстававшим и ранее.

Эти умеренные протесты, частично вдохновленные революциями в Северной Африке, рассматривались как потенциальная угроза режиму Ассада. Ассад принял быстрые и решительные меры, чтобы заставить их замолчать. Правительству удалось остановить демонстрантов, но насилие лишь вдохновило других на протест против режима. После того, как режим ответил насилием на дальнейшее несогласие, общественное мнение повернулось против правительства. Далее, неудача умеренных призывов к реформе разубедила активистов от дальнейшего обращения к правительству. Вместо этого, они сделали более решительные шаги в поддержку свержения режима Ассада.

В начале активистами, участвовавшими в сирийском восстании, были молодые люди. Как и в случаях большинства стран региона MENA, сирийская молодежь были непропорционально большой группой. Этот сегмент общества был лучше образован, чем предшествующие поколения, он имел небольшую возможность найти работу и стремился к переменам ввиду его финансовой ситуации и незнания ужаса прошлых восстаний. Они не были исходно радикальными, о чем свидетельствует их начальные действия. Но сирийская молодежь испытывала нетерпение – нетерпение из-за отсутствия работы, отсутствия выхода для политического недовольства и общего отсутствия возможностей. То, что режим прибег к насилию, заставило молодежь изменить свои методы. Начальные этапы восстания продемонстрировали то, что восстание не началось из-за одного фактора. Это было неустойчивое сочетание компонентов, начавших конфликт.

Экономика, политика и молодежь

Влияние гражданской войны в Сирии перешло в соседние страны и повысило напряженность в Леванте. Ливан, уже разделенное государство, столкнулся с ростом насилия из-за сирийских беженцев, боевиков, пересекающих границу, и усиления сектантской напряженности. Протяженная граница между Турцией и Сирией используется как канал для беженцев, бегущих от войны, и оборудования, предназначенного для оппозиции. До недавнего времени, Ирак не был втянут в эту войну в какой-либо существенной степени, но это изменилось в 2013 году, когда беженцы, преимущественно курды, появились в восточных провинциях Ирака. На юге, уже значительное беженское население Иордании, увеличилось с новыми беженцами из Сирии, размещенных в лагерях для перемещенных лиц.

К концу 2013 года, гражданская война унесла жизни 100 тыс. сирийцев. Такой результат может вызвать удивление. До начала конфликта похоже было, что режим Ассада пользуется широкой популярностью, и было мало видимых признаков желания политических перемен в Сирии. Опыт последних нескольких лет свидетельствует о том, что правители должны уделять больше внимания экономике, политике и демографии.

Гражданская война в Сирии является результатом политических и экономических трудностей. Молодежь этой страны сделала то, что он нее ожидалось – они получили образование. Однако сирийская экономика, в значительной степени, оказалась в стороне от мировой экономики и не была в состоянии поглотить молодежный контингент такого огромного размера. Те кто могли, покинули страну. Оставшаяся молодежь пыталась влиять на общественную политику, в частности, стремясь ослабить ограничения на политическую мобилизацию и осуществить программы по созданию экономических возможностей. Насильственная реакция правительства, по сути, заблокировала политический путь к реформе. Многие молодые сирийцы радикализировались и взялись за оружие в рядах повстанческих групп. Печальный результат этой саги является то, что значительный сегмент растущего поколения будет, вероятно, потерян в результате насилия.

В ходе конфликта между режимом и оппозиционными группами, продолжающимся уже более двух лет, сирийское молодежное движение претерпело ряд трансформаций. Активисты, которые вначале были полны надежд на политическую реформу в Сирии, практически, исчезли, и многие были втянуты в вооруженный конфликт. К сожалению, с продолжением конфликта, сирийская молодежь теряет надежду и имеет тенденцию примкнуть к наиболее радикальным вооруженным группам оппозиции. Умеренные, настроенные на реформы, активисты 2011 года были заменены экстремистскими, сектантскими молодыми боевиками.

Заключение

Гражданская война представляет ряд важных проблем для стратегов, из которых главной является необходимость вывести правильные уроки из этого конфликта. Нельзя полагать, что этот конфликт был результатом прирожденной тенденции сирийской молодежи к радикализации. Напротив, аналитики сирийского конфликта и политические умы концентрируются на путях, по которым конфликт развивался и усугублялся со временем, когда оппозиция реагировала и приспосабливалась к тактике режима.

Только в этом контексте можно понять всю полноту трагедии в Сирии. Некогда многообещающее поколение обратилось к радикализму и насилию, поколение, уже удивившее стратегических мыслителей во всем мире. Лидеры идут на риск неожиданностей и дальнейшей смуты, если они продолжают игнорировать это непредсказуемое и беспокойное поколение.

Примечание авторов: Взгляды, выраженные в этой статье, не представляют собой официальной политики или позиции Национального университета обороны, Министерства обороны или правительства США.